Биляна Срблянович - Кузнечики [=Саранча]
Жанна: А теперь ты куда?
г-жа Петрович: На кухню.
Жанна: Ну, ты посмотри на нее… И что ты там будешь делать?
г-жа Петрович: Детка, оставь меня в покое. Я иду, куда хочу!
Жанна: Ты хочешь на кухню?
г-жа Петрович: Хочу.
Жанна: Тогда так и говори: иду на кухню, потому что так хочу, а не потому что я тебе мешаю!
Мама только смотрит на Жанну, не сказать ей ничего. Она уходит молча.
Жанна: Мама, ты меня слышала? Мама, ты слышала меня?!!
г-жа Петрович: И я тебя слышала, и все соседи, как ты кричишь!
Жанна: У меня нет соседей! Я могу кричать, сколько захочу.
г-жа Петрович: Ты только и знаешь, что кричишь.
Жанна: Я кричу, когда ты меня выводишь из себя.
г-жа Петрович: А я потому и сижу на кухне, чтобы не выводить тебя из себя.
Жанна: Нет, я должно быть дура! Я должно быть полная дура! Мама, ты что сказала перед этим? Ты что-то сказала перед этим? Что ты сидишь на кухне, потому что…
Пожилая женщина перебивает ее. Как-то громко и сокрушенно отвечает.
г-жа Петрович: Да. Я сказала.
Жанна: Так почему же ты тогда говоришь совсем другое? Мама, почему?!
Мама Жанны молчит, что выводит Жанну еще больше.
Жанна: Мама, пожалуйста, говори со мной.
г-жа Петрович: Хорошо, детка, я ошиблась. Теперь я могу идти?
Жанна: Ну, мама!!! Прекрати изображать жертву!
г-жа Петрович: Хорошо, прекращаю. Можно идти?
Жанна: Ты специально это делаешь. Ты специально приехала сюда, чтобы мучить меня. Чтобы наказать меня. За что ты меня наказываешь, мама? За что? Что я тебе сделала? В чем я виновата, мама?
Петрович смотрит в пол. Ждет, пока и этот приступ пройдет. Но он не проходит.
Жанна: Что, я виновата, что ты одна? Что ты старая и несчастная? Что ты не знаешь, что делать со своей жизнью?!
Для мамы Жанны это уже слишком. Если она до сих пор изображала бедную родственницу, то теперь она так себя и чувствует.
г-жа Петрович: Как тебе не стыдно!
Жанна в конце концов замолкает. Петрович отворачивается и уходит на кухню. Жанна вздыхает, закуривает сигарету. От такого нерва она готова курить постоянно. Жанна берет себя в руки.
Жанна: Мама! Мама, извини. Я вся на нервах.
Ответа нет.
Жанна: Мама, ты не злишься?
Петрович кричит, не входя в комнату.
г-жа Петрович: Нет.
В сущности, матери и дочери вообще нет необходимости перекрикиваться, потому что квартира маленькая, и можно говорить спокойно, находясь где угодно.
Жанна: Я сейчас собирусь и пойду. А ты разбери вещи. Можешь посмотреть телевизор.
Ответа нет.
Жанна: Ты слышишь?
г-жа Петрович: Слышу.
Жанна делает еще несколько затяжек. Жадно, некрасиво. Потом вздыхает, берет телефон. Набирает новый номер. Ждет.
Жанна: Алло, Макс, это я. Я думала, что ты в городе. Вот звоню, чтобы узнать, где ты, что делаешь. Может, выпьем где-нибудь? Позвони, когда услышишь эту запись. Встретимся, поговорим. Имеет же право твоя бывшая жена услышать новости: узнать, как твоя жена, как девочка… У тебя ведь опять есть девочка?.. Позвони, если ты сегодня вечером будешь в городе. И потом, тебе опять сюда пришла какая-то почта. Кто это еще пишет тебе на этот адрес?
Жанна тянет время. Ей хотелось бы услышать его голос.
Жанна: Ладно, позвони, пока… Да, и знаешь еще что? И для чего тебе твой мобильник, если он всегда недоступен!
Жанна кладет трубку. Телефон сразу же звонит. Жанна тут же берет трубку с какой-то грустной надеждой.
Жанна: Алло?
Жанна слушает, слушает, слушает. Потом разочарованно отвечает.
Жанна: Вы ошиблись номером.
Жанна грустно вешает трубку. В дверях кухни стоит ее мать. Она полностью одета: и сапоги, и плащ, и брови подведены. В руках сумка, которую она держит очень крепко.
Жанна: Ты куда собралась?
Мама молчит. Она не хочет отвечать.
Жанна: Мама, ты куда идешь?
г-жа Петрович: Иду.
Жанна: Куда идешь? Мама, ты слышишь? Ответь мне, куда ты идешь?
г-жа Петрович: Послушай, детка. Мне семьдесят шесть лет. И я — твоя мать. Ты не имеешь права так себя вести.
Жанна: Знаю, мама. Извини.
Жанна искренно сожалеет об этом.
г-жа Петрович: Ты такая дикая.
Жанна: Я знаю.
Мать и дочь смотрят друг на друга. Разве что не плачут. Обе.
г-жа Петрович: Поэтому тебя муж и бросил.
Жанну как будто кто-то ударил обухом по голове. Ей нужно время, чтобы осознать это. Затем она абсолютно хладнокровно говорит.
Жанна: Уходи отсюда. Немедленно уходи.
Петрович оскорблено поднимает свой огромный чемодан. Жанна и не собирается ей помогать. Она даже не кричит. Она невероятно спокойна.
Жанна: Уходи из моего дома и больше никогда не приезжай. Я не хочу больше никогда тебя слышать. Никогда.
Петрович уходит, волоча за собой чемодан. Жанна не двигается. Затем слышится какой-то шум. Несколько ударов чемодана о ступеньки и тупой звук ударов старческого тела о бетон. Мама Жанны издает тихий стон. Затем замолкает. Жанна ждет, но больше ничего не слышно. Затем она в панике срывается с места.
Жанна: Мама! Мама!!!
Жанна с криком выбегает из квартиры.
Жанна: Мама!!!
Затемнение
XI
Кухня в квартире Игнятович. За столом товарищ академик и товарищ кандидат. Стол не накрыт. Два человека, два друга по студенческим годам. Один стал кем-то, другой не стал никем, но ужасно хочет кем-нибудь стать, прежде, чем умрет. Алегра сидит у противоположной стены и пристально смотрит на них.
Игнятович: Даже не знаю, чем тебя угостить.
Симич: Я ничего не хочу, спасибо.
Игнятович: Дада не любит, когда я вожусь на кухне.
Симич: Я же сказал, что ничего не буду.
Игнятович: Сделать тебе чаю?
Алегра: Мама сказала, что трогать ничего нельзя.
Игнятович: Хорошо, но чай я могу сделать?
Алегра: Мама же сказала.
Игнятович: Хорошо, дорогая. Дедушка знает.
Симич: Я вообще-то не пью чай.
Игнятович: Да и я тоже. Потом постоянно будет хотеться писать.
Игнятович вырос в деревне. А Симич — в городе. Первый относится очень просто к тому, о чем другому стыдно даже говорить.
Игнятович: Ну, так скажи, что ты хотел. А потом Милан отвезет тебя…
Симич: А, нет. Не надо. Я пойду пешком.
Игнятович: Пешком! Под таким дождем?
Симич: Я не сахарный.
Игнятович: Ладно, если не хочешь.
Они замолкают. Один думает, с чего начать, другой ждет, когда тот начнет. Но первый никак не начинает. Это молчание длится какое-то время. Игнятович, прямой как всегда, теряет терпение.
Игнятович: Слушай, Милисав, я тебя не тороплю, но мы же не можем вот так сидеть целый день! Давай, брат, скажи, чего ты хотел?
Симич: А, да. Да. Слушай. Я о своей кандидатуре.
Игнятович: А, ты об этом? Что же ты сразу не сказал? Я, бог знает, что подумал… Послушай, я уже тебе сказал, это пропащее дело. Я имею в виду, в этом году. Следующим летом… я ничего не говорю, можешь снова попробовать. Только… откровенно тебе говорю, я не верю.
Симич: Но почему? Почему?
Игнятович: Милисав, я тебе говорю, это же не просто кучка горожан. Это же элита этой страны. Самые умные люди. Это верховная комиссия.
Симичу стыдно, что его другу не стыдно так с ним разговаривать.
